30 дней моей мести - Ирина Муравская

Границы реальности теряли очертания… Интересно, через стенку кто-нибудь жил? Потому что если жил, то бедные соседи. Этой ночью у бедолаг точно не вышло нормально поспать. Как и у тех, что сейчас согревали друг друга страстными объятиями, раскидывая подушки и стаскивая на пол простынь своими извивающимися телами.

В слабых всполохах подступающего рассвета стены элитного жилья, подобно грому, сотрясали вскрики и грохот бьющегося об бетон изголовья кровати. В унисон ему вторили парные стоны и треск снесенной с тумбы лампы. Тяжёлые вздохи, порывистые движения, азарт и упоение ― Ульяна сегодня в полной мере постигла смысл выражения: тра*аться как в последний раз. К сожалению, именно тра*аться. Она бы, конечно, предпочла заниматься любовью, вот только нельзя заниматься тем, чего нет.

***

На электронных часах, валяющихся экраном вверх рядом с джинсами, горело 7:13. Кирилл лежал рядом и спал сладким сном младенца. Такой красивый и желанный. Жаль, что момент закончился. Пока это было не так обидно, однако очень скоро последствия обрушатся на неё, Матвеева это чувствовала.

«Ничего личного ― это просто секс». Как бы ни так. Это только для мужиков в сексе ничего не было личного. Для девушек же любая интимная близость значила непозволительно много. Именно поэтому Ульяна, не теша ложных надежд, решила не усугублять ситуацию и, тихонько одевшись, выскользнула из квартиры.

Игнорируя проносящиеся перед глазами картинки недавних событий и приятную слабость в теле, она стремительно покинула закрытую территорию люксовых апартаментов, ёжась от холода, кутаясь в кардиган и минуя ехидный взгляд охранника, засевшего в своей будке, будто та была царским троном.

Наверное, он каждое утро наблюдал за вот такими барышнями, сбегающими от богатых мальчиков: растрёпанными, помятыми и с вспухшими губами. Ужас. Никогда ещё она не чувствовала себя такой шлюхой. Даже когда одевалась, как шлюха. В какой стороне метро? Скорее бы добраться до дома.

***

Кометов недовольно заёрзал через несколько минут после её ухода, почувствовав скованность в движениях. Нехотя пришлось проснуться. В следующую минуту по комнате разнёсся громкий хохот. Не каждое утро обнаруживаешь себя связанным женскими колготками. Ещё и так миленько, на бантик.

Ульяна тихонечко прикрыла за собой входную дверь и, стараясь не наводить шороху, разувшись, на цыпочках собиралась тайком пробраться через скрипучий коридор, однако её уже поджидали. Надежда, что домашние спят не оправдалась. Резко включился потолочный свет узкого коридора, заставляя зажмуриться.

― И где ты шлялась всю ночь? ― хмуро скрестила на груди руки Селезнёва. В принципе далеко неминиатюрная фигура, да ещё и при наличии выпирающего живота, которое едва прикрывала давно ставшая маленькой пижама, со стороны смотрелась грозно. Особенно когда Кристина разглядела её получше. ― Стоп. Это что за видок?

― Молчи. Умоляю, просто молчи, ― Матвеева под пронзительный взгляд, прожигающий спину, понуро вжав голову в плечи, проскочила к себе в комнату, стягивая верхнюю одежду. Суровый надзиратель не отставал, наступая на пятки.

― Только не говори, что всю ночь прошаталась с этим бабником!

― Не говорю.

И не требовалось. Всё и так читалось на виноватом раскрасневшемся лице.

― О-ф-и-г-е-т-ь… Селезнёв, а ну иди сюда! Ты только глянь на эту заразу!

Из недр квартиры послышался характерный звук спускающейся в унитазе воды. Затопали шаркающие ноги и рядом с женой выплыл почесывающий шею бородатый мужик с проклёвывавшимся от хорошей семейной жизни пивным пузиком.

― А чё на неё смотреть? У кого-то был секс. Счастливая. А я вот страдаю. С беременными одна морока: то не хочу, то не могу ― тошнит, то на последних сроках опасно, давай не будем рисковать… Полный облом.

― Ой, несчастный какой! Можно подумать я раньше чаще тебе давала, ― отмахнулась от него Кристина. ― Тут проблема посерьёзней. Включи мозг: к кому она вчера уехала!?

― Ну так к этой своей певичке.

― Вот именно. А припёрлась под утро без колготок и с опухшей рожей.

― О, ― дошло, наконец, до Паши. ― Ну тогда она дура.

― Ой, да ладно вам, ― сердито буркнула Ульяна, спеша на кухню и прячась от глазок-буравчиков за дверцей холодильника. ― Просто секс. Ничего такого.

― Ничего такого? ― от неё не отставали ни на шаг. Двушка ― это не двухэтажные хоромы, убежать сложно. ― Поздравляю, мать, допрыгалась. Твоя месть продлилась ровно… ― подруга нашарила взглядом настенный календарь. ― Пятнадцать дней. Браво! Он снова это сделал. Запудрил тебе мозги.

― Не пори горячку, ― из закромов продовольственных полок была выужена бутылочка питьевого йогурта. ― Всё под контролем.

― Что у тебя под контролем? Тисканья на камеру? Поцелуйчики? Секс? Засос на шее? Это твоя месть?

― Слушай, ― след на коже смущённо прикрыли рукой. ― Ты знаешь ― я этого не планировала. Кто ж знал? Пришлось действовать экспромтом.

― Экспромтом! Ну что, доэкспром… экспромто… Тьфу. Короче, доигралась? Дальше что? До свадьбы такими темпами дойдёте?

― Кстати, кстати… Хорошая идея.

― УЛИТКА!!!

― Так, мамочка! ― рассердилась Матвеева. ― Хватит читать нотации. Понимаю, тебе надо на ком-то тренироваться, но давай не на мне. И не сейчас. Сейчас я хочу принять душ и поспать.

― У тебя пары через час.

― Пропущу. Съезжу к обеду к Леонидовичу, пускай опять перечеркает мне диплом, а потом на работу. Иначе двое суток без сна я не выдержу.

― А об этом надо было думать раньше!

― Отстань, ― Ульяна поспешила в ванную, спасаясь от психованной декретницы.

― Если не я, то кто скажет тебе, что ты не права? ― наступала на пятки подруга.

― А-а-а… Паша, забери её, ― забаррикадировавшись шпингалетом заскулили по ту сторону двери.

― Я тебе дам, забери. Селезнёв, а ну стоять, где стоял! У меня гормоны, могу и всечь. А ты милочка, так просто не отделаешься! Ты забыла, что было в прошлый раз, и кто тебя вытаскивал из депрессии? Так я напомню… Это я тебе сопли вытирала! И на второй такой раз меня может уже не хватить.

― Ля-ля-ля, ничего не слышу, ― донеслось в ответ. В подтверждении зашумел душ, пресекая дальнейшие разговоры.

― Нет, ты видел? ― возмущению Кристины не было предела.

А вот супруг явно не разделял её точку зрения.